1.Выбор наряда.
В дорогу Сфоня начала собираться заранее. Она очень долго продумывала свой дорожный костюм. Её литературные познания были скудными, но она помнила, что у всех дам должны быть дорожный костюм и траурный. Траур она не носила и пока не собиралась. Хотя жалко, там можно было надеть шляпку с вуалью, а позволить себе вуаль и бархат Сфоня могла только на вечер, но на вечерние светские мероприятия ( и на дневные, кстати, тоже) их уже давно не приглашали.
« Хоть бы помер кто, кого не жалко», - подумала Сфоня. Но помереть в ближайшее время могла только кошка-Абрикоска, а можно ли надевать вуаль на похороны кошки Сфоня сомневалась.
Вот с дорожным костюмом надо было подумать. Жека был не советчик. И тем более, что ему самому и выбирать-то было не из чего. Всё с ебея и зашибись как универсальное – и в пир, и в мир.
Но Сфоня была дама и не хотела быть жалкой плебейкой. Клеточка в дорогу – само то, но в клетчатый костюмчик, когда–то давно якобы сшитый ею самой и повергший всех портних в трепет от её мастерства, она не помещалась. Одна нога влазила в юбку, а вторая – нет. А второй такой юбки не было. (А так бы она их могла наживулить и надеть . Доехала бы, не распоролось ничего!). Да и не по погоде. Всё- таки лето.
Вспомнила про шазюбль – свободненько, звучит по-иностранному изысканно и цвет немаркий.
Но шазюбль распахивался, под низ надо было надевать что-то. Хотя Сфоня и так никогда не ходила в однослойной одежде. Но жекины кальсоны из полартека были все в белых катышках и жарковаты. Лето же. Ещё что напаришь. Нет, не пойдёт.
Вспомнила про свои штаны с кружевами. Но их высмеяли подлые жители Интернета. И тем более, что они где-то потерялись. Хотя она подозревала, что Жека их тайком надевает, когда закрывается в Гигее, и крутится в них перед зеркалом, а потом прячет туда, где стоит лоток кошки, подальше. Туда ей лезть не хотелось, нагибаться надо, живот мешает, да и придётся наполнитель в лотке менять. Она уже год туда не заглядывала. Нет.
Потрясающий хит сезона шанти опять же не влазил под шазюбль. Полы расходились и Сфоня походила на жука, который расправляет крылья и хочет взлететь туда, наверх, к солнцу и воздуху, к свободе и полёту. Да, ей тоже так хотелось. И почему люди не летают?
Но тут Сфоня вспомнила про комбинашки мадам Бергман. Старушка знала толк в жизни, имела много любовников и всегда была нарядной, душистой и весёлой.
Комбинашки хорошо легли бы под шазюбль. Они были из скользкого материала, с кружевами. Само то! Одну можно было надеть, а из других скомбинировать штанишки. А кружева пустить по низу. «Живи как в последний раз!», - решила Сфоня и полезла в старый фибровый чемодан. Она слегка жалела комбинации – вдруг ещё понадобятся по назначению, это же винтаж, где такие взять. Но подумала, что там их много и ещё останутся на всякий пожарный случай.
А что надеть на голову?
Выбор был большой – шляпки, береты, чалмы, капюшоны. Всего было навалом, и Сфоня пожалела, что у неё одна голова, а не как у Змея Горыныча – много.
Остановилась на большом берете, она понимала, что в шляпе ей неудобно будет сидеть в кресле самолёта, а снять её она не могла, т.к. на голове была проплешина. Она хотела как-то ввести новую моду улиц России – длинные до попы волосы, а на макушке что-то типа тонзуры, такого ещё не было, но Жеке не понравилось. Ему казалось, что сзади Сфоню могут принять за какого-нибудь патлатого богемного мужика и на неё покусятся дровосеки, вернее гомосеки. А он втайне ревновал.
Тёмные очки - тоже не проблема, их было много в её коллекции, но кругленькие стим-панки – это было вне конкурса. Они были самые любименькие. Придавали ей загадочный вид и прятали морщины и отёки в области глаз, их можно было слегка спустить на нос и игриво поглядывать из каркасов на окружающих. Как старая цирковая лошадь, бегущая под музыку по кругу, Сфоня оживлялась при виде и даже запахе мужчин. Она была настоящая женщина!
На ноги было проблемно найти что-то приличное и удобное. Вся обувь у Сфони была низкого качества, разношенная и стоптанная. Она знала, что ножка у женщины должна быть маленькой и изящной. Но Сфоня была толстопятой и слегка стоптавшейся за 50 с лишним лет, а её походка выдавала возраст. Можно было в стиле бохо сплести лапти, но тема была не изучена, «Подумаю про это позже», - решила Сфоня.
Какую сумку выбрать Сфоня не знала вообще. « Кто имеет выбор- получит и мучения». Это был как раз её случай. Вообще все эти торбы ей досмерти надоели, они бились о бок, доставать что-то из них было неудобно, а укреплённые фанерками Шанели и Диоры были уже неактуальны. На сумки стоимостью её квартиры у Сфони не было денег. Да и она не понимала разницу с рыночными аналогами. За старым шифоньером Сфоня обнаружила старый кожаный портфель. Наверное остался от мужа мадам Бергман, какого-нибудь бухгалтера или снабженца. Портфель был настоящий, солидный – кожаный, с ремешками и красивыми застёжками. Решено было дать его Ифигену, а она будет при муже, с маленьким ридикюльчиком, который сошьёт сама и украсит кружевами и звездой мерседеса.
Выдохнув от радости, Сфоня побежала шить штаны и сумку. Всего-то!

Перед поездкой Сфоня не спала. Она волновалась, т.к никогда не летала на самолётах, и не могла расслабиться. Она ездила как-то на лифте на 13-й этаж, это было незабываемое впечатление. Ещё эпизод на тему воздухоплавания в её жизни был в юные годы, когда она каталась на колесе обозрения с одним пацаном из класса, но тогда он лез руками в цыпках к ней под юбку, и было и страшно, но не очень, и волнительно. Но это было давно.
Вечером она пришивала кармашки на труселя – прятать там деньги. Себе и Жеке. Чтобы разделить денежный фонд. Вдруг кому-то воры всё-таки залезут в трусы и скрадут, так у другого хоть что-то останется. Себе Сфоня положила денег в трусы больше – на новые тунички, непредвиденные расходы и НЗ. Она надеялась на сохранность своего фонда больше, так как была всё-таки честная женщина и уже не пускала к себе в трусы никого. А Жека был слегка рассеян и небрежен, но ему она заколола кармашек на большую булавку.
Вещей было много, но в бесплатный вес багажа на рыло они уложились, несколько раз взвешивали дома, т.к. боялись просчитаться. У Жеки было всё по хозяйству - ведро для копчения рыбы, мангал, складные кресло и стульчик, две пары квадов, пять трусов с кармашками и булавками и две бейсболки. Остальное было на нём.
У Сфони было всё, что влезло в оставшуюся норму провоза багажа. «Лучше перебдеть, чем недобдеть» - это был её принцип, касающийся гардероба.
Жека пёр на себе все 40 кг, + портфель снабженца+ 5 литров воды+ Сфоню, висевшую у него на руке - от волнения у неё подкашивались ноги и хотелось в туалет по-большому. На ноги она надела шлёпки, и они сваливались.
Где можно было, они шли пешком, т.к. экономили деньги. У Жеки порвался носок и большой палец с грязным ногтем неприлично высовывался из сандалия. Нитки и иголку Сфоня не взяла, да и нельзя в дорогу зашиваться!
Когда в аропорту они сдали багаж, то облегчённо вздохнули, проверили в туалете деньги в трусах и стали ждать посадку. Сфоня уже хотела есть, но бутеры они по ошибке положили в чемоданы в ведро для копчения рыбы и сдали. При досмотре Жека не мог пройти через металлоискатель, т.к. булавка звенела. Пришлось её отстёгивать в углу. Воду стали отбирать, пришлось её всю выпить. Зато есть сразу расхотелось. Но захотелось пИсать.
Сфоня вертела головой, т.к. никогда не видела столько народа, в разных одеждах и часто экстравагантного вида. Все куда-то шли, ели-пили, читали, разговаривали по телефонам. Сфоне звонить было некому. Когда она увидела, что маленькая бутылочка воды стОит 150 руб., то поняла, что она настоящая бывалая путешественница – 5л из-под крана по цене водопроводной воды – это была большая экономия!.
В самолёте при входе весь лётный персонал приветливо здоровался со Сфоней. Она поняла, что её все знают и когда-нибудь в следующий раз, если она она полетит на международном рейсе, то удостоверится, что к ней пришла ещё и мировая слава.
Лететь было недолго, стюардессы носили воду и соки, чай и бутеры, но Сфоня хотела писать, а пойти в туалет не могла из-за тележки в проходе, а когда наконец прошла, то не могла сначала открыть дверь в туалет, чтобы зайти, а потом, чтобы выйти. Когда стюардессы вернулись, то открыли её, слегка заплаканную, но писать она уже не хотела.
Жека всю дорогу спал с открытым ртом, и голова у него сваливалась набок. У многих пассажиров были надувные подушечки, Сфоне они очень понравились, она подумала, что их можно носить и в обыкновенной жизни как горжетки и решила запомнить это.
Когда самолёт приземлился, то некоторые пассажиры стали хлопать в ладоши, Сфоня поняла, что они рады, что остались живы, так как сама вообще от страха была в оцепенении. А Жека так и не проснулся.
Когда они выходили из самолёта, то стюардессы ей улыбались, и Сфоня поняла, что они ещё больше полюбили её и будут ждать, когда она снова появится. Сфоне очень понравились у них пилотки, и она решила это тоже запомнить.